Латвийская газета Latvijas avīze публикует статью известного латвийского историка Айварса Странги под названием «Закулисье торгового договора Латвии и России». Приводим ее текст полностью:

«В 1932 году Москва использовала торговые переговоры для достижения политических целей.

5 ноября 1932 года закончился срок действия заключенного в 1927 году торгового договора между СССР и Латвией. Могло показаться, что Москве в тот момент было нужно именно то, чего в Латвии было в излишке — продуктов питания. Однако в ноябре 1932 года, когда в Москве проходили переговоры между СССР Латвией, Сталин принял окончательное решение о развязывании открытой и спланированной войны против крестьян, особенно на Украине. Там события приняли форму геноцида — голодомора, в результате которого погибло как минимум 4-5 миллионов человек. Это было одним из самых крупных уголовных преступлений 20 века в Европе, сравнимое со спланированным и осуществленным в нацистской Германии уничтожением евреев — холокостом.

Любую попытку облегчить судьбу людей с помощью импорта продовольствия Сталин отметал. Еще больше, Москва настаивала, чтобы Латвия закупала у СССР хлеб, в то время как в СССР распространялся порожденный голодом каннибализм. Однако основным фактором, обусловившим настроение Москвы против нового торгового договора, было отсутствие политического интереса. В тот момент в центре интересов СССР был Дальний Восток. Агрессию Японии против Китая и оккупацию Манчжурии прямо на границе Союза Сталин воспринимал с очень большим опасением и, по его мнению, все это было связано с попытками Токио взять СССР в кольцо, создав военный альянс с Польшей и Румынией на западной границе СССР. В этой ситуации главной целью СССР стало подписание договора о ненападении с Польшей, на чем настаивал сам Сталин и что было достигнуто 25 июля 1932 года. Роль Латвии в политике договора о ненападении была небольшой, однако и Рига подписала такой же договор с СССР уже в начале 1932 года, 5 февраля. Москва считала, что ее политические интересы удовлетворены. Торговля с Латвией Сталина не интересовала, но использовать желание Латвии заключить договор было можно.

Замешательство в Риге

Заключенный в 1927 году торговый договор между Латвией и СССР предполагал, что в случае, если за полгода до его окончания — то есть 5 мая 1932 года — одна из сторон, заключивших договор, его не разорвет (денонсирует), то он автоматически будет продлен еще на год. Этот вопрос решил сам Сталин на заседании политбюро Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) 23 апреля 1932 года, дав указание договор денонсировать, новые переговоры — начать, но при этом выдвинуть и политические требования. В качестве компенсации за заключение нового договора Латвия должна была выступить против белогвардейских организаций и прессы. И хотя о возможности денонсации Москва говорила еще в 1931 году и начале 1932-го года, в Латвии никто эти разговоры серьезно не воспринимал. В конце апреля, когда полномочный представитель СССР Алексей Свидерский отправился в Москву, Рига восприняла этот визит как поездку за инструкциями для продления договора. То, что привез Свидерский, оказалось для Риги полной неожиданностью. В самый последний момент 4 мая, когда латвийские политики уже были абсолютно уверены в продлении договора еще на один год, Свидерский пришел к министру иностранных дел Карлису Зариньшу и подал ему ноту о денонсации.

Как сообщил Свидерский в своем сообщении члену коллегии народного комиссариата по иностранным делам СССР Борису Стомонякову, в Министерстве иностранных дел Латвии началась паника, все начали ругаться друг с другом, ища виноватых. Было решено демонстративно сменить посла в Москве и отозвать Яниса Сеску, которого обвинили в том, что он во время не предупредил Ригу о денонсации договора. Дипломата действительно сменили и вместо Сески в Москву отправился Альфред Билманис. Однако для Советского Союза эта смена послов ничего не значила.

Когда правительство Латвии руководителем делегации для переговоров с СССР утвердило бывшего министра финансов Ангсиса Петревича, политбюро ВКП(б) 16 августа руководителем своей делегации утвердила Стомонякова. Позиция Москвы была весьма византийской, хоть кандидатуру Петревича и оценивали очень негативно, «как нашего злейшего врага» (возможно потому, что идейно он был близок к Арвиду Бергсу, который всегда открыто выступал против СССР, в том числе и против договора 1927 года, однако предложение заместителя народного комиссара по внешней торговле Шалвы Элиавы надавить на Ригу, чтобы та сменила Петревича, было отклонено). Вместо этого было решено, что нахождение «врага» во главе делегации Латвии Москве даже выгодно.

Белый фактор

Переговоры о торговом договоре начались в Москве 26 сентября 1932 года. Стомоняков не хотел обсуждать никаких экономических вопросов. Он сразу выдвинул Петревичу политические требования касательно «белых русских». Их было три. Во-первых, добиться закрытия двух газет: небольшой, монархически настроенной газеты «Наша газета» и большой, известной во всей Европе демократической и не менее монархической газеты «Сегодня» — лучшем экспортном продукте Латвии, говоря словами Карлиса Ульманиса. Последовательный, направленный против террористического режима СССР, курс «Сегодня» уже давно вызывал ненависть Москвы. Второе требование касалось заметного участника латвийского освободительного движения, организации ветеранов войны под руководством князя Анатоля Ливена и особенно против латвийского отделения международной военизированной организации российских эмигрантов «Русский общевоинский союз» (РОВС), в котором работали ливенцы. Третье требование относилось к деятельности антикоммунистической русской организации «Братство русской правды» (БРП) в Латвии.

«Белое» движение уже давно не представляло никакой опасности для Советского Союза: в 1932 году ему самому смертельно угрожали убийцы из советской тайной полиции ОГПУ. Руководитель РОВС, генерал Александр Кутепов был похищен в Париже 26 января 1930 года посреди белого дня и позже убит (группой убийц руководил чекист Яков Серебянский. Ему помогали местные французские коммунисты. Преемник Кутепова, генерала Евгения Миллера в 1937 году тоже похитили в Париже, вывезли в СССР и в 1939 году расстреляли). В двадцатые годы самые активные члены РОВС и БРП в Латвии — Ф.Зейберлих, К.Дидоров, В.Столигво, В.Вреде и другие — главным образом занимались доставкой антикоммунистической литературы (листовок) из Латвии в СССР. В начале тридцатых годов эта деятельность, которая, естественно, несравнима с кровавым террором ОГПУ, была почти прекращена: чекисты глубоко внедрились в «белые» ряды. Особенно ясно это стало видно в деле резекненской нелегальной радиостанции: в 1931 году белогвардеец-студент В.Кудрявцев, который сам же получил у врачей справку о том, что он душевнобольной, на случай, если его раскроют, в Резекне, на улице Пилс, 17 смонтировал радиостанцию. Она работала на волне 37 метров и днем ее можно было ловить в радиусе 1200 км, ночью — 2500 км. Станция обошлась в 2000 латов, ее содержание обходилось около 300 латов в месяц: по тем временам огромные деньги. Эту станцию можно назвать первым заграничным «радиоголосом», направленным против коммунистического режима СССР, однако ее судьба была печальна: идея о радиостанции пришла в голову не самому «неуловимому» Кудрявцеву, а руководителю берлинского отделения БРП, агенту ОГПУ А.Колбергу. Он же дал первые 800 латов для этой затеи, скорее всего из денег ОГПУ, но радиодетали в Латвию привез руководитель балтийского отделения БРП Вреде. Радиостанция еще не начала работать, как ОГПУ уже передало информацию о ней Латвийской политической полиции и та закрыла станцию (кажется, информация о радиостанции у латышей уже была и полиция только хотела понаблюдать какое-то время за Кудрявцевым).

http://www.regnum.ru/news/polit/1318065.html